Финансовый омбудсмен не понимает причины задержки принятия закона о банкротстве физических лиц
Чем будет заниматься и чьи интересы защищать российский финансовый омбудсмен? Какова правовая основа его деятельности? Об этом в программе «Угол зрения» Александр Привалов беседует с финансовым омбудсменом, членом комитета Госдумы по финансовому рынку Павлом Медведевым.
— Давайте не я буду рассказывать зрителям, а вы расскажете зрителям, что же такое финансовый омбудсмен, которым вы теперь стали.
— Это такой человек, у которого есть право принимать решения, обязательные для банка, решения, связанные с просьбой физического лица — клиента банка. Физическое лицо чем-то недовольно либо чего-то просит от банка — может обратиться к омбудсмену. Если омбудсмен решит, что это лицо имеет право хотеть того, чего оно хочет, то можно поручить банку выполнить просьбу этого человека. И банк, который включился в систему омбудсмена, обязан выполнить решение омбудсмена.
— Насколько я прочел, все-таки все не так торжественно. Потому что, если я правильно прочел, если что, вы меня сразу поправите, те шесть банков, которые сейчас подписались слушаться ваших решений, все-таки сделали очень жесткую планку. Они ваших решений слушаются только до известного масштаба.
— Вы знаете, я мучительно вспоминаю такого жалобщика, у которого жалоба была бы масштаба больше 300 тыс. рублей — установили такую планку…
…
— Какие еще законы, относящиеся к взаимоотношению банков с людьми, вы бы считали нужным принимать в ближайшее время, и как с этим дело обстоит? Как обстоит дело со знаменитым законом о банкротстве физического лица? Что еще нужно?
— В очередной раз прошел слух, что правительство готово его вносить, но еще соответствующее министерство не внесло на рассмотрение правительства.
— А какое министерство соответствующее? МЭР?
— О банкротстве физических лиц готовит МЭР, а есть еще хороший и важный закон о потребительском кредите, это подготовило Министерство финансов. Но и он тоже не внесен. Внесен закон чрезвычайно важный — закон о национальной платежной системе.
…
— Хорошо, и все-таки вот с этими двумя знаменитыми — с потребительским кредитом и с банкротством. Не может быть, чтобы в принципе разумный, в принципе всеми одобренный законодательный акт так долго вращался по чиновничьим коридорам без каких-то конкретных причин. Что их держит?
— Я не могу догадаться, искренне не могу догадаться.
— Вы не должны догадываться. Вы же наверняка знаете.
— Я поддерживаю тесные отношения с сотрудниками, и довольно ответственными, и в одном министерстве, и в другом. И насколько я понимаю, они не могут догадаться, в чем дело. Закон о кредитах подписан министром. То есть Министерство финансов считает, что закон готов. И я так же считаю: как минимум к первому чтению он готов. Почему он не проходит через правительство? Теперь ответственность не на министерстве, а на правительстве… Почему он не проходит через правительство, не могу понять.
— Но существуют же какие-то каноны делового оборота. Если он разослан по министерствам и ведомствам, есть же очень ограниченный срок на ответ, они должны были как-то ответить.
— Не знаю.
— Как интересно, никогда не знаешь, где разверзнется пучина, непонятно. Это с потребкредитами. А с банкротствами?
— То же самое.
— Но там хоть понятно, кто против. Там против, по-видимому, некая непрогрессивная часть банковского сообщества.
— Не очень понятно. Дело в том, что палка о двух концах. И когда удается с каким-то банкиром, который сомневается, поговорить, выясняется, что не так уж сильно он против, что определенности ему, пожалуй, дороже, чем некоторые нюансы.
— По-моему, это тоже довольно очевидно, что когда хоть что-то есть черным по белому, это все равно лучше.
— Ну, все-таки такого общего правила нет. Можно черным по белому такое понаписать, что станет тошно.
— Павел Алексеевич, от вас мы не ждем такого.
— Так не я же это пишу. И банкиры могут подозревать, что такое будет написано. Но есть же текст, слава богу. Я не знаю, это утечка или официальный текст, — неважно, мы его читаем и договариваемся до того, что это, то, что там написано, — это не страшно, скорее полезно.
— Ну, может быть, пройдет еще какое-то количество лет…
— Посмотрим, да. К сожалению, некоторые события очень медлительно совершаются.
